ВЛАДИМИР ДМИТРИЕНКО: «КОТОРЫЕ ТУТ ПРОТИВ ОКТЯБРЯ?»
(С выставки Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы»)
ЧЕТВЕРТОГО НОЯБРЯ, в канун революционной годовщины, в галерее «Крокин» прошел очередной вернисаж художника-монументалиста Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы», посвященный эстетике первых пятилеток. По недоброй иронии именно в эти дни Госдума боязливо обсуждала неудобный праздник — то ли перевести 7 ноября из праздничного дня в разряд «памятных дат», то ли вообще вычеркнуть революцию из кастрированной бюрократической версии нашей истории. Опасения депутатов понятны, но старания тщетны — революционная тема и так с маниакальной аккуратностью избегается масс-медиа и официозной политикой, но все настойчивей революция стучится в нашу жизнь через неформальную литературу, музыку, искусство. Очередное подтверждение этому — убедительный графический ряд «Боевых страниц», взятый из агитационного мультфильма 20-х годов и растиражированный художником на двухметровых отрезах войлока. В этих работах с предельным аскетизмом проступили пылкий пролетарский пафос той эпохи, магия воинственной индустриализации мирной аграрной страны. Безымянные пассионарии — солдаты и шахтеры, инженеры и моряки — оттачивают грани великого проекта винтовкой, отбойным молотом и рычагами фабричного станка. В строгих силуэтах фабрик, пароходов и заводских труб вычерчен весь имперский футуризм советской страны, агрессивно-созидательные амбиции великих строек. Войлок также был выбран не случайно в качестве материала этой иконографии — по Гинтовту он наглядно символизирует укрощение хаоса, переход от предельной аморфности овечьей шерсти к четкой и упорядоченной структуре. В итоге «Боевые страницы» получились совсем не протяжной ностальгической реминисценцией в духе «у нас была великая эпоха», но спокойным и уверенным утверждением: «у нас будет великая эпоха!» И трусость политического и информационного истеблишмента получает своё последнее обоснование — его в этой эпохе просто не станет. Выставка в галерее продлится до 5 декабря и открыта для всех желающих по адресу Большая Полянка, 15. Как всегда, сами работы, фоторепортаж и подборку критики можно будет посмотреть в Интернете на художественном портале Беляева-Гинтовта www.doctrine.ru
Владимир Дмитренко
ИРИНА КУЛИК: «ВОССТАВШИЕ С ЭКРАНА»
В московской Крокин-галерее открылась выставка Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы». Источником вдохновения для художника стала советская анимация 1930-х годов. Раритетные мультфильмы в оригинальной версии и в переложении господина Гинтовта смотрела ИРИНА КУЛИК.
Алексея Беляева-Гинтовта давно занимают большие стили — будь то аполлоническая античность, тоталитарное великолепие золотого века советского кинематографа или героическая жизнь гитлеровского летчика-штурмовика и мэтра авангарда Йозефа Бойса. Он не боится влипнуть во всевозможные ультраправые и мракобесные контексты — вроде пассионарного евразийства Александра Дугина. С недавних пор он является стилистом Международного «Евразийского Движения». В избираемой художником технике есть некая тщательная самопальность. Так, гигантского Аполлона с ракетной установкой на плече художник с маниакальной кропотливостью рисовал школьной шариковой ручкой, а памятник Йозефу Бойсу (созданный совместно с Кириллом Преображенским) представлял собой самолет, сделанный не просто из излюбленного Бойсом войлока, но из самых настоящих валенок.
На войлок, авангардный и в то же время глубоко народный, по мысли художника, материал, Алексей Беляев-Гинтовт перенес и картинки из советских мультфильмов. Волокнистая серая материя, на которую по трафарету перенесены кадры, удивительно похожа на зернистую фактуру старой пленки, особенно заметную при демонстрации фильмов на видеоэкране, как это происходит в галерее. Художник признался, что нашел кассету с мультфильмами конца 1930-х годов на «Горбушке». И находка не могла не вызвать прилива творческого энтузиазма.
Поражает в этих фильмах не столько экзотика самого жанра агитационного лубка, сколько изобретательный эклектизм, только прикидывающийся цельным и простодушным сталинским соцреализмом. Кажется, что даже в 1937-1938 годах, которыми датированы фильмы, в рядах советских мультипликаторов скрывались недобитые авангардисты-формалисты. Все бои, которым посвящены эти страницы — будь то битвы Красной армии с белогвардейцами, наступление колхозов на кулаков или сокрушительный отпор японским интервентам, данный охотником Федором, его малолетним сыном и собакой, оказываются сражениями несовместимых эстетик. Отрицательным персонажам, нарисованным в стиле кукрыниксовских карикатур, противостоят былинные витязи в буденовках на скакунах с развевающимися гривами, изображенные в стиле «Красного Палеха», шеренги ополченцев, позаимствованные с «Обороны Петрограда» Александра Дейнеки, всадник с пачки «Казбека». А боевые танки-самолеты нарисованы с той еще авангардистской любовью к машине, которой позавидуют дизайнеры всевозможных бластеров и космических кораблей из нынешних анимационных боевиков.
Причем чем положительнее персонаж, тем статичнее анимация и лаконичнее графика. Извиваться, гримасничать и иметь гротескно-неповторимые образины подобает только силам зла. Силы добра выступают, как правило, монолитными массами — слаженно развеваются знамена, медленно поворачиваются стволы пушек. А высшее воплощение добра — Сталин и Ленин присутствуют в виде неподвижных силуэтов. Иконам не подобает превращаться в мультяшки.
Алексей Беляев-Гинтовт переносит на свои войлочные панно только силы добра. Маршируют дейнековские ополченцы, черным по красному проступают силуэты вождей, высятся монументальные ГЭС, поворачивают рычаги огромных машин рабочие, и наш паровоз вперед летит, минуя шлагбаум с надписью «Первая пятилетка». Никаких кукрыниксовских интервентов, даже никаких вставших на сторону добра мультяшных зверушек вроде собачки охотника Федора. Сразу и не заподозришь, что это кадры из мультиков. Действительно, столь безукоризненный большой стиль, который удалось сцедить с горбушкинской кассеты господину Беляеву-Гинтовту, на самом деле может иметь только контрабандное происхождение. «В наше бесстильное время любой стиль является преступлением»,- заявил художник на вернисаже, в очередной раз наслаждаясь отыскавшейся в одном из мультиков сценой триумфального строительства гостиницы «Москва», ныне снесенной.
И. Кулик
Коммерсант
«А. БЕЛЯЕВ-ГИНТОВТ В КРОКИН ГАЛЛЕРЕЕ»
С 4 ноября по 5 декабря 2004 в залах Крокин-галерее Алексей Беляев-Гинтовт представляет свой проект «Боевые страницы». Опять неистребимый героизм, опять наследие «великого» советского прошлого. Вдохновленный агитационно-пропагандистскими мультфильмами 1930-х годов, художник перенес избранные стоп-кадры этого великолепия на гигантские куски войлока, украшающие, подобно звериным шкурам, стены галереи. Разумеется, войлок здесь не случаен — ex-соучастник группы «Лаборатория мерзлоты» Беляев-Гинтовт делает не столько оммаж Йозефу Бойсу, сколько самому себе. Десять лет тому назад вместе с Кириллом Преображенским Беляев-Гинтовт уже демонстрировал в галерее «Риджина» знаменитый самолет, сочлененный из валенок. На свалянных панно визуализированы: запуски гидроэлектростанций; бороздящие океаны боевые эскадры пролетарского флота; развевающиеся флаги; серпы и молоты; несущиеся навстречу светлому завтра локомотивы; Спасская башня, увенчанная рубиновой звездой; Ленин и Сталин; бескомпромиссные колонны танков, охраняющие покой и т.д., и т.п. Саундтрек соответствующий — бодро звучат идеологизированные «арабески» в исполнении задорных комсомольцев. Здесь же присутствует и тонкий намек на толстые обстоятельства: реактуализированы большевистские темы преодоления, воли к победе, борьбы с ледяной стихией в условиях вечной мерзлоты. Известно, что смертельно больной Ленин обожал слушать «северный» рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», повествующий о победе человека над стихией и животными благодаря уму и воле. Папанин и Шмидт, Чкалов и Байдуков, Ляпидевский и Леваневский — все настоящие советские герои, побывавшие за Полярным кругом, согревали свои озябшие нижние конечности валенками. Борьба с всепожирающим хаосом, стремление к упорядочиванию и регламентации отличает войлочно-«ностальгическую» программу Беляева-Гинтовта. Не без иронии конечно, так, на одной из работ прямо под семафором с надписью «1-я пятилетка», крупно выведено белыми буквами: PAL/AUTO…
НАТАЛЬЯ ФИЛАТОВА: «ВАЛЕНКИ БОЛЬШОГО СТИЛЯ»
Алексей Беляев-Гинтовт в Крокин-галерее
Алексей Беляев-гинтовт — художник необычный. Он борец против либеральных ценностей и актуального искусства. Не нравится ему броуновское движение отдельных индивидуумов на просторах столичных галерей, лишенное стилевого компаса и какого бы то ни было направления. Он борется за возрождение Большого Стиля. Борется серьезно и без дешевых провокаций. И считается при этом одним из самых модных и актуальных художников.
Несколько лет назад Беляев-Гинтовт организовал проект «Полюс», которым помимо него занимались также художники Андрей Молодкин и Глеб Косоруков. Цель проекта состояла в создании Большого Стиля (точнее, возрождении Большого Классицизма), и результатом активной работы художников стал небольшой альбом из 10 фотографий, на которых были запечатлены псевдостатуи, пафосные и очень похожие на памятники эпохи сталинизма. Альбомы эти участники «Полюса» рассматривали как высокоточное художественное оружие и рекомендовали их в помощь агитатору. Помимо создания этих агитальбомов «Полюс» разработал очень подробную теоретическую базу, обосновывавшую прямую связь процветания государства российского с тотальным торжеством классицизма на всей территории страны.
Новый проект Беляева-Гинтовта в Крокин-галерее «Боевые страницы» является логическим продолжением «Полюса», только менее глобальным. Название взято из цикла советских мультфильмов, посвященных успехам первых пятилеток. Сюжеты принтов — подробная раскадровка этих самых мультиков: флаги, Ленин — Сталин, поля страны, первые электростанции, когорты красноармейцев, шагающих дружно в ногу, и прочие знакомые сюжеты. Материал — войлок — тоже имеет корни самые великорусские. На огромных, полтора на два метра войлочных полотнищах победы советского строя смотрятся угрожающе. Хотя выясняется, что иконография этих побед в 20-е годы сильно отличалась от иконографии 50-х. На ранней стадии она была гораздо индивидуальнее и человечнее, что ли. Ряды защитников Отечества состоят не из безликих шаблонных роботов, а из живых людей с разными чертами лица и настроениями. Сталин тоже еще не успел забронзоветь в классической иконографии и имеет какую-то молодцеватую талию и не самую богатырскую грудь.
Монохромные бело-коричневые полотнища несомненно принадлежат столь воспеваемому Беляевым-Гинтовтом Большому Стилю, но на агитки они не тянут — слишком монументальны. Хотя это скорее всего следующая стадия развития проекта «Полюс»: когда классицизм уже утвержден сверху, принят массами и требует некоего сурового украшения, в качестве коего сии ковры и можно рассматривать.
Наталья Филатова
ДМИТРИЙ БАРАБАНОВ: «БОРЬБА И ВОЙЛОК»
Абсолютная идеологическая синхронизация наблюдается в Крокин-галерее. В залах этого заведения Алексей Беляев-Гинтовт представляет свой проект «Боевые страницы». Опять неистребимый героизм, опять наследие «великого» советского прошлого.
Вдохновленный агитационно-пропагандистскими мультфильмами 1930-х годов, художник перенес избранные стоп-кадры этого великолепия на гигантские куски войлока, украшающие, подобно звериным шкурам, стены галереи. Разумеется, войлок здесь не случаен — ex-соучастник группы «Лаборатория мерзлоты» Беляев-Гинтовт делает не столько оммаж Йозефу Бойсу, сколько самому себе. Десять лет тому назад вместе с Кириллом Преображенским Беляев-Гинтовт уже демонстрировал в галерее «Риджина» знаменитый самолет, сочлененный из валенок.
На свалянных панно визуализированы: запуски гидроэлектростанций; бороздящие океаны боевые эскадры пролетарского флота; развевающиеся флаги; серпы и молоты; несущиеся навстречу светлому завтра локомотивы; Спасская башня, увенчанная рубиновой звездой; Ленин и Сталин; бескомпромиссные колонны танков, охраняющие покой и т.д., и т.п. Саундтрек соответствующий — бодро звучат идеологизированные «арабески» в исполнении задорных комсомольцев.
Здесь же присутствует и тонкий намек на толстые обстоятельства: реактуализированы большевистские темы преодоления, воли к победе, борьбы с ледяной стихией в условиях вечной мерзлоты. Известно, что смертельно больной Ленин обожал слушать «северный» рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», повествующий о победе человека над стихией и животными благодаря уму и воле. Папанин и Шмидт, Чкалов и Байдуков, Ляпидевский и Леваневский — все настоящие советские герои, побывавшие за Полярным кругом, согревали свои озябшие нижние конечности валенками.
Борьба с всепожирающим хаосом, стремление к упорядочиванию и регламентации отличает войлочно-‘ностальгическую’ программу Беляева-Гинтовта.
Не без иронии конечно, так, на одной из работ прямо под семафором с надписью «1-я пятилетка», крупно выведено белыми буквами: PAL/AUTO:
Просмотр настоятельно рекомендован.
Крокин-галерея (ул. Полянка, 15). До 5 декабря.
Дмитрий Барабанов
GIF.RU: «КРОКИН ГАЛЛЕРЕЯ – ВЫСТАВКА АЛЕКСЕЯ БЕЛЯЕВА-ГИНТОВТА «БОЕВЫЕ СТРАНИЦЫ»
Приглашаем Вас на вернисаж Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы», который состоится 4 ноября в 18:00 в Крокин Галерее, улица Большая Полянка, дом 15.
4 ноября по 5 декабря
Kрокин галерея приглашает на выставку «Боевые страницы» Алексея Беляева-Гинтовта (ручная печать на войлоке), которая проходит в рамках проекта показ советской анимации конца 20-х гг. с 4 ноября по 5 декабря.
Семь ответов Алексея Беляева-Гинтовта на вопросы Александра Петровичева.
Как возникло название проекта – «Боевые страницы»?
Название «Боевые страницы» взято из цикла мультфильмов конца двадцатых годов, посвящённых пятилеткам. Это развёрнутый агитпроект, рассказывающий на понятном языке о достижениях первых пятилеток, первых индустриальных и военных победах. В сегодняшнем хаосе всё труднее вспомнить, что у нас действительно была великая эпоха, были победы. Советская иконография представленная в этой анимации живое тому напоминание. Ведь это было.
Ты снова обращаешься к войлоку?
Да, на войлок перенесены кадры из этих мультфильмов, смысловые модули. Почему именно войлок? Войлок абсолютно наш, родной, автохтонный материал, в каком-то смысле образ укрощённого хаоса, когда последняя аморфность – овечья шерсть превращается в нечто совершенно ей противоположное, системное. Проблема укрощение хаоса, так или иначе, стояла перед художником во все времена. Однако я не мистифицирую войлок, по крайней мере, в той степени, в какой это было свойственно Бойсу. Скорее, в своём взаимодействии с этим материалом я решаю задачи сугубо формальные, созидательные, а не рефлекторные. Для Бойса войлок как феномен иной культуры, для меня это естественный строительный и знаковый материал.
Тема пассионарности в искусстве – мода, профанация или очередная подхваченная и развиваемая тобой тема современного диалога?
Искусство пассионарно по определению. Только избыток энергии, только жертвенное начало способно к созиданию. Нынешнее хаотическое время, потерявшее всяческое представление об иерархии, верхе, низе, севере, юге, сиюминутном и вечном нуждается в обращении к неизбежному.
В одном из своих манифестов ты заявил о том, что «в моде канон». Не входят ли два ключевых понятия твоего положения в некоторое достаточно сложное соотношение, соотношение скоротечности моды и фундаментальности канона?
Я ничего не могу сказать о моде в нашей стране, после того как побывал в эпицентрах моды западной. Примерно как день и ночь. Лучше забыть о русской моде. В нашем случае речь, скорее, не о моде. Сейчас наглядно прочитывается, ощущается живое стремление миллионов к некоему канону, норме, основательности. Возвращение к традиции есть пожелание миллионов.
В твоих манифестах, ты резко обособляешь себя от современной, так называемой контркультуры. В чём актуальность твоей апелляции и исповедания принципов фундаментальной традиции в контексте современного искусства?
Меня всегда интересовала эпоха великих свершений, люди проекта, эстетика большого стиля. Если в настоящее время мы уверенно можем сказать, что никакой большой проект себя не проявляет, то, несомненно, возникнет интерес оглянуться назад. Ясно, что большой проект совершается волевым усилием. Волевое утверждение истины. Даже для того, чтобы сохранить существующее положение вещей, status quo необходимо прилагать эти усилия. В этом смысле советская эстетика – результат большого проекта резко противоречит органическому существованию искусства Запада, навязанному нам сегодня. Отсюда конфликт и неснимаемое противоречие. Советская иконография – свидетельство этого большого проекта, свидетельство этого усилия. Как не парадоксально, но я для себя обнаружил визуальный образ, некий архетип советской иконографии отнюдь не только в тогдашней анимации, но, скажем, у мастеров советского Палеха, когда Советская Русь ещё была крепко связана с иконой. Красные знамёна в руках конников, каждый из которых есть тираж Святого Георгия Победоносца, сражающийся с осклизлым змеем мирового капитала. Я, безусловно, не абсолютизирую эту связь, эту образную транспарантность, но в этом единичном случае я наблюдаю нечто естественное, вполне конкретную живую традицию.
Не чувствуешь ли ты себя одиноким игроком на московской арт-сцене? «Иных уж нет, а кто далече», Тимура уже нет, Молодкин, Косоруков в Париже…
Трудно ответить однозначно. Как и всякий художник, наверно одинок. Мои единомышленники не всегда художники, да и Новая Академия Изящных искусств не утратила своего потенциала.
Тебя не смущает, что вопреки твоим достаточно жёстким высказываниям в адрес либеральных ценностей, превалирующих в современном искусстве, тебя воспринимают в той самой среде как модного актуального художника?
Я абсолютно убеждён, что каждый раз опережаю время. Быть модным и актуальным для меня это не принципиально.
СЕРГЕЙ ГУРЬЕВ: «ИКОНОГРАФИЯ СТЕПНОЙ ПОБЕДЫ»
«Властные отношения всегда иррациональны, в них присутствует элемент гипнотичности, им не чужды состояния магического очарования», — писали 80 лет назад «Евразийские хроники». Гипнотические колебания конного Жукова предваряли главную работу выставки — войлочное полотно «Гроза» не чуждого евразийству Алексея Гинтовта.
Конные Сталин и Жуков озарены вспышкой молнии в грозовой степи. Этот величественный, но бесконечно далекий от кондового патриотизма, глубоко евразийский образ создан посредством нанесения нитрокраски спреем через трафарет на огромный кусок войлока. В процессе работы споры нитрокраски яростно рвались под трафарет, и Гинтовту приходилось кропотливо закреплять его булавками с интервалами в три-четыре миллиметра. Поистине немецкая тщательность! Но немец исстари был ненавистен евразийцам. «Мы должны привыкнуть к мысли, что романо-германский мир со своей культурой — наш злейший враг», — задолго до войны наказывал потомкам один из основоположников движения князь Н.С.Трубецкой.
Брутальная фресковость в сочетании с чеканной, геральдической стилистикой «Грозы» могли бы превратить ее в форменную икону евразийства, будь этот потенциальный акт в достаточной мере востребован историей. Как известно, согласно постулатам течения, главный факт истории Евразии — победа «степи» над «лесом». «Грозовые» лица Жукова и Сталина прорисованы так, что оба деятеля смахивают на каких-то воинов-сарматов, главарей орд бескрайней степной цивилизации, готовых сокрушить покусившуюся на их пространства силами хвойных демонов Шварцвальда лесную старушку-Европу. Примечательно, что в композиционном плане главной фигурой полотна является реальный военачальник Жуков, а Сталин оказывается какой-то гремучей смесью серого кардинала, хитроумного господаря и кукловода, эдакой византийско-иезуитской тенью за спиной могучего вояки-главнокомандующего. Это распределение ролей лишний раз обозначает удаленность концепции проекта от коммуно-патриотических канонов.
Менее монументально, но более человечно звучала нота этой удаленности в работе Александра Пономарева «Мой дед» — в сущности, простой увеличенной фотокарточке, покрытой кровавым шрифтом. Текст гласил, что запечатленный на негативе молодой человек с доверчивым взглядом — комиссар 242 полка 10 дивизии НКВД, который героически погиб 26 сентября 1942 года при обороне Сталинграда. Легко предположить, что дед Пономарева попросту служил в заградотрядах и был убит своими же соотечественниками, идущими на прорыв в отступление. У посетителей экспозиции был повод задуматься, не следует ли считать судьбу таких жертв войны даже более трагической, нежели тех, кто хрестоматийно принял смерть от рук немецко-фашистских захватчиков.
И словно для контраста в административном помещении галереи игриво стояла нашумевшая пару лет назад фаянсовая скульптура Дмитрия Цветкова «Наш мальчик терпит». Писающий западный фавн и наш пацан, в героически-стыдливом пароксизме удерживающийся от мочеиспускания. В ту пору иные остроумцы предлагали переименовать работу: дескать, это не наш парень терпит, а «Их мальчик ссыт»! Такие вот грани и оттенки постмодернистского патриотизма. В системе координат выставки эта комичная скульптурная группа неожиданно оказалась важнейшей оттеняющей доминантой. Для тех, кто заметил, конечно.
(c) ART-DIGGER, (c) ИА «Выборы-Инфо»
Сергей Гурьев
СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ: «АЛЕКСЕЙ БЕЛЯЕВ-ГИНТОВТ: ИМПЕРСКИЙ ФОРМАТ»
Лучший художник 2008 года по версии авторитетной премии «Кандинский». Он же — генератор самого большого скандала в галерейной среде. Одни называют его надеждой поколения. Другие ставят у позорного столба как фашиста. Кто такой Алексей Беляев-Гинтовт? Мессия арт-сцены или коварный искуситель? «ВД» решил беспристрастно разобраться, так ли страшен Гинтовт, как его малюют.
«Непревзойденный денди и красавец. Космополит с извращенными имперскими наклонностями. Утонченный клаббер. Художник, страдающий склонностью к большому и страшному». Так писали об Алексее Беляеве-Гинтовте пять лет назад. Тогда его еще открыто не называли фашистом. И тогда же никому в голову не приходило именовать его ведущим мастером арт-сообщества. Относились снисходительно — дитя клубного угара. Теперь на церемонии вручения премии «Кандинский» художник Анатолий Осмоловский (сам бывший лауреат) минут семь кричал «Позор!», мешая свежему призеру получить статуэтку.
То, что раньше казалось андерграундом, игрой для узкого круга лиц и эстетским декадансом, вдруг превратилось в мейнстрим. Одна из самых богатых галерей столицы — «Триумф» — взяла Беляева-Гинтовта под свое крыло. Выставляет его наряду с модными англичанами (Херст, братья Чэпмен). Галерея работает для узкого круга лиц с большими деньгами. Но у нас, как известно, чем более закрытая тусовка, тем больше искушения в нее войти.
В последние два месяца сайт художника (точнее ресурс «Закрытого общества «Доктрина») превратился в один из самых посещаемых. Сторонники и противники оттуда черпают аргументы для спора. Одни вылавливают в манифестах душеспасительние заявления о «победе гармонии над хаосом» и торжества «строительства над разрушением». Другие обращают внимание на фразочки типа «культ героя», «модернисты, практикующие сексуальные извращения». Масла в огонь подлило и недавнее интервью Б-Г о поездке в Цхинвал. Он самозабвенно восхищается оружием на фоне гор (вроде как без него и Кавказ — не Кавказ) и воспевает мужчин «с гирляндой гранат для подствольника».
Мало кто из широкой публики видел картины Беляева-Гинтовта «живьем». В частности, победившую серию «Родина-Дочь». А если бы увидели, не читая манифесты, вряд ли поняли, вокруг чего весь сыр-бор. Это холсты крупного формата, на которых с помощью трафаретов нанесены знаки советских времен: рубиновые кремлевские звезды, профиль Колхозницы от знаменитой статуи Веры Мухиной, марширующие физкультурники на сталинском параде, головы людей с первомайской демонстрации. Уорхоловский модернизм (трафарет) сочетается здесь с церковным и черносотенным колоритом: черное на фоне сусального золота, золото на фоне красного. Все вместе (и Колхозница, и толпы, и звезды) превращаются в поэму об Империи. Но откровенно говоря — в них больше от обоев и декораций, чем идей и смысла.
В начале 1990-х «имперские идеалы» (помесь царского с советским) куда как изобретательней двигали питерские неоакадемисты (во главе с умершим Тимуром Новиковым). Для них тоже «фашизм» не был «нацизмом», а имел итальянский смысл — объединение нации. «Империя» не была сталинскими лагерями, а воплощалась в красоте дворцов и монументальности высоток. Но так получилось, что неоакадемизм — глубоко антирыночный продукт — отцвел вместе с лучшим перестроечным андерграундом.
Беляев-Гинтовт — это имперский академизм для богатых 2000-х. Для олигархов, нефтяных магнатов, для окопавшихся в Думе меценатов. Это живописно воплощенный «День опричника» Сорокина. Игры с пирамидой власти. Понятно, что художник хочет на эту пирамиду взобраться. Ирония только в том, что строителей пирамид и зиккуратов редко знают по именам. А премии им вручают, чтобы раздуть шикарную пиар-кампанию.
Сергей Соловьев
ВЛАДИМИР ДМИТРИЕНКО: «КОТОРЫЕ ТУТ ПРОТИВ ОКТЯБРЯ?»
(С выставки Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы»)
ЧЕТВЕРТОГО НОЯБРЯ, в канун революционной годовщины, в галерее «Крокин» прошел очередной вернисаж художника-монументалиста Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы», посвященный эстетике первых пятилеток. По недоброй иронии именно в эти дни Госдума боязливо обсуждала неудобный праздник — то ли перевести 7 ноября из праздничного дня в разряд «памятных дат», то ли вообще вычеркнуть революцию из кастрированной бюрократической версии нашей истории. Опасения депутатов понятны, но старания тщетны — революционная тема и так с маниакальной аккуратностью избегается масс-медиа и официозной политикой, но все настойчивей революция стучится в нашу жизнь через неформальную литературу, музыку, искусство. Очередное подтверждение этому — убедительный графический ряд «Боевых страниц», взятый из агитационного мультфильма 20-х годов и растиражированный художником на двухметровых отрезах войлока. В этих работах с предельным аскетизмом проступили пылкий пролетарский пафос той эпохи, магия воинственной индустриализации мирной аграрной страны. Безымянные пассионарии — солдаты и шахтеры, инженеры и моряки — оттачивают грани великого проекта винтовкой, отбойным молотом и рычагами фабричного станка. В строгих силуэтах фабрик, пароходов и заводских труб вычерчен весь имперский футуризм советской страны, агрессивно-созидательные амбиции великих строек. Войлок также был выбран не случайно в качестве материала этой иконографии — по Гинтовту он наглядно символизирует укрощение хаоса, переход от предельной аморфности овечьей шерсти к четкой и упорядоченной структуре. В итоге «Боевые страницы» получились совсем не протяжной ностальгической реминисценцией в духе «у нас была великая эпоха», но спокойным и уверенным утверждением: «у нас будет великая эпоха!» И трусость политического и информационного истеблишмента получает своё последнее обоснование — его в этой эпохе просто не станет. Выставка в галерее продлится до 5 декабря и открыта для всех желающих по адресу Большая Полянка, 15. Как всегда, сами работы, фоторепортаж и подборку критики можно будет посмотреть в Интернете на художественном портале Беляева-Гинтовта www.doctrine.ru
Владимир Дмитренко
ИРИНА КУЛИК: «ВОССТАВШИЕ С ЭКРАНА»
В московской Крокин-галерее открылась выставка Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы». Источником вдохновения для художника стала советская анимация 1930-х годов. Раритетные мультфильмы в оригинальной версии и в переложении господина Гинтовта смотрела ИРИНА КУЛИК.
Алексея Беляева-Гинтовта давно занимают большие стили — будь то аполлоническая античность, тоталитарное великолепие золотого века советского кинематографа или героическая жизнь гитлеровского летчика-штурмовика и мэтра авангарда Йозефа Бойса. Он не боится влипнуть во всевозможные ультраправые и мракобесные контексты — вроде пассионарного евразийства Александра Дугина. С недавних пор он является стилистом Международного «Евразийского Движения». В избираемой художником технике есть некая тщательная самопальность. Так, гигантского Аполлона с ракетной установкой на плече художник с маниакальной кропотливостью рисовал школьной шариковой ручкой, а памятник Йозефу Бойсу (созданный совместно с Кириллом Преображенским) представлял собой самолет, сделанный не просто из излюбленного Бойсом войлока, но из самых настоящих валенок.
На войлок, авангардный и в то же время глубоко народный, по мысли художника, материал, Алексей Беляев-Гинтовт перенес и картинки из советских мультфильмов. Волокнистая серая материя, на которую по трафарету перенесены кадры, удивительно похожа на зернистую фактуру старой пленки, особенно заметную при демонстрации фильмов на видеоэкране, как это происходит в галерее. Художник признался, что нашел кассету с мультфильмами конца 1930-х годов на «Горбушке». И находка не могла не вызвать прилива творческого энтузиазма.
Поражает в этих фильмах не столько экзотика самого жанра агитационного лубка, сколько изобретательный эклектизм, только прикидывающийся цельным и простодушным сталинским соцреализмом. Кажется, что даже в 1937-1938 годах, которыми датированы фильмы, в рядах советских мультипликаторов скрывались недобитые авангардисты-формалисты. Все бои, которым посвящены эти страницы — будь то битвы Красной армии с белогвардейцами, наступление колхозов на кулаков или сокрушительный отпор японским интервентам, данный охотником Федором, его малолетним сыном и собакой, оказываются сражениями несовместимых эстетик. Отрицательным персонажам, нарисованным в стиле кукрыниксовских карикатур, противостоят былинные витязи в буденовках на скакунах с развевающимися гривами, изображенные в стиле «Красного Палеха», шеренги ополченцев, позаимствованные с «Обороны Петрограда» Александра Дейнеки, всадник с пачки «Казбека». А боевые танки-самолеты нарисованы с той еще авангардистской любовью к машине, которой позавидуют дизайнеры всевозможных бластеров и космических кораблей из нынешних анимационных боевиков.
Причем чем положительнее персонаж, тем статичнее анимация и лаконичнее графика. Извиваться, гримасничать и иметь гротескно-неповторимые образины подобает только силам зла. Силы добра выступают, как правило, монолитными массами — слаженно развеваются знамена, медленно поворачиваются стволы пушек. А высшее воплощение добра — Сталин и Ленин присутствуют в виде неподвижных силуэтов. Иконам не подобает превращаться в мультяшки.
Алексей Беляев-Гинтовт переносит на свои войлочные панно только силы добра. Маршируют дейнековские ополченцы, черным по красному проступают силуэты вождей, высятся монументальные ГЭС, поворачивают рычаги огромных машин рабочие, и наш паровоз вперед летит, минуя шлагбаум с надписью «Первая пятилетка». Никаких кукрыниксовских интервентов, даже никаких вставших на сторону добра мультяшных зверушек вроде собачки охотника Федора. Сразу и не заподозришь, что это кадры из мультиков. Действительно, столь безукоризненный большой стиль, который удалось сцедить с горбушкинской кассеты господину Беляеву-Гинтовту, на самом деле может иметь только контрабандное происхождение. «В наше бесстильное время любой стиль является преступлением»,- заявил художник на вернисаже, в очередной раз наслаждаясь отыскавшейся в одном из мультиков сценой триумфального строительства гостиницы «Москва», ныне снесенной.
И. Кулик
Коммерсант
«А. БЕЛЯЕВ-ГИНТОВТ В КРОКИН ГАЛЛЕРЕЕ»
С 4 ноября по 5 декабря 2004 в залах Крокин-галерее Алексей Беляев-Гинтовт представляет свой проект «Боевые страницы». Опять неистребимый героизм, опять наследие «великого» советского прошлого. Вдохновленный агитационно-пропагандистскими мультфильмами 1930-х годов, художник перенес избранные стоп-кадры этого великолепия на гигантские куски войлока, украшающие, подобно звериным шкурам, стены галереи. Разумеется, войлок здесь не случаен — ex-соучастник группы «Лаборатория мерзлоты» Беляев-Гинтовт делает не столько оммаж Йозефу Бойсу, сколько самому себе. Десять лет тому назад вместе с Кириллом Преображенским Беляев-Гинтовт уже демонстрировал в галерее «Риджина» знаменитый самолет, сочлененный из валенок. На свалянных панно визуализированы: запуски гидроэлектростанций; бороздящие океаны боевые эскадры пролетарского флота; развевающиеся флаги; серпы и молоты; несущиеся навстречу светлому завтра локомотивы; Спасская башня, увенчанная рубиновой звездой; Ленин и Сталин; бескомпромиссные колонны танков, охраняющие покой и т.д., и т.п. Саундтрек соответствующий — бодро звучат идеологизированные «арабески» в исполнении задорных комсомольцев. Здесь же присутствует и тонкий намек на толстые обстоятельства: реактуализированы большевистские темы преодоления, воли к победе, борьбы с ледяной стихией в условиях вечной мерзлоты. Известно, что смертельно больной Ленин обожал слушать «северный» рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», повествующий о победе человека над стихией и животными благодаря уму и воле. Папанин и Шмидт, Чкалов и Байдуков, Ляпидевский и Леваневский — все настоящие советские герои, побывавшие за Полярным кругом, согревали свои озябшие нижние конечности валенками. Борьба с всепожирающим хаосом, стремление к упорядочиванию и регламентации отличает войлочно-«ностальгическую» программу Беляева-Гинтовта. Не без иронии конечно, так, на одной из работ прямо под семафором с надписью «1-я пятилетка», крупно выведено белыми буквами: PAL/AUTO…
НАТАЛЬЯ ФИЛАТОВА: «ВАЛЕНКИ БОЛЬШОГО СТИЛЯ»
Алексей Беляев-Гинтовт в Крокин-галерее
Алексей Беляев-гинтовт — художник необычный. Он борец против либеральных ценностей и актуального искусства. Не нравится ему броуновское движение отдельных индивидуумов на просторах столичных галерей, лишенное стилевого компаса и какого бы то ни было направления. Он борется за возрождение Большого Стиля. Борется серьезно и без дешевых провокаций. И считается при этом одним из самых модных и актуальных художников.
Несколько лет назад Беляев-Гинтовт организовал проект «Полюс», которым помимо него занимались также художники Андрей Молодкин и Глеб Косоруков. Цель проекта состояла в создании Большого Стиля (точнее, возрождении Большого Классицизма), и результатом активной работы художников стал небольшой альбом из 10 фотографий, на которых были запечатлены псевдостатуи, пафосные и очень похожие на памятники эпохи сталинизма. Альбомы эти участники «Полюса» рассматривали как высокоточное художественное оружие и рекомендовали их в помощь агитатору. Помимо создания этих агитальбомов «Полюс» разработал очень подробную теоретическую базу, обосновывавшую прямую связь процветания государства российского с тотальным торжеством классицизма на всей территории страны.
Новый проект Беляева-Гинтовта в Крокин-галерее «Боевые страницы» является логическим продолжением «Полюса», только менее глобальным. Название взято из цикла советских мультфильмов, посвященных успехам первых пятилеток. Сюжеты принтов — подробная раскадровка этих самых мультиков: флаги, Ленин — Сталин, поля страны, первые электростанции, когорты красноармейцев, шагающих дружно в ногу, и прочие знакомые сюжеты. Материал — войлок — тоже имеет корни самые великорусские. На огромных, полтора на два метра войлочных полотнищах победы советского строя смотрятся угрожающе. Хотя выясняется, что иконография этих побед в 20-е годы сильно отличалась от иконографии 50-х. На ранней стадии она была гораздо индивидуальнее и человечнее, что ли. Ряды защитников Отечества состоят не из безликих шаблонных роботов, а из живых людей с разными чертами лица и настроениями. Сталин тоже еще не успел забронзоветь в классической иконографии и имеет какую-то молодцеватую талию и не самую богатырскую грудь.
Монохромные бело-коричневые полотнища несомненно принадлежат столь воспеваемому Беляевым-Гинтовтом Большому Стилю, но на агитки они не тянут — слишком монументальны. Хотя это скорее всего следующая стадия развития проекта «Полюс»: когда классицизм уже утвержден сверху, принят массами и требует некоего сурового украшения, в качестве коего сии ковры и можно рассматривать.
Наталья Филатова
ДМИТРИЙ БАРАБАНОВ: «БОРЬБА И ВОЙЛОК»
Абсолютная идеологическая синхронизация наблюдается в Крокин-галерее. В залах этого заведения Алексей Беляев-Гинтовт представляет свой проект «Боевые страницы». Опять неистребимый героизм, опять наследие «великого» советского прошлого.
Вдохновленный агитационно-пропагандистскими мультфильмами 1930-х годов, художник перенес избранные стоп-кадры этого великолепия на гигантские куски войлока, украшающие, подобно звериным шкурам, стены галереи. Разумеется, войлок здесь не случаен — ex-соучастник группы «Лаборатория мерзлоты» Беляев-Гинтовт делает не столько оммаж Йозефу Бойсу, сколько самому себе. Десять лет тому назад вместе с Кириллом Преображенским Беляев-Гинтовт уже демонстрировал в галерее «Риджина» знаменитый самолет, сочлененный из валенок.
На свалянных панно визуализированы: запуски гидроэлектростанций; бороздящие океаны боевые эскадры пролетарского флота; развевающиеся флаги; серпы и молоты; несущиеся навстречу светлому завтра локомотивы; Спасская башня, увенчанная рубиновой звездой; Ленин и Сталин; бескомпромиссные колонны танков, охраняющие покой и т.д., и т.п. Саундтрек соответствующий — бодро звучат идеологизированные «арабески» в исполнении задорных комсомольцев.
Здесь же присутствует и тонкий намек на толстые обстоятельства: реактуализированы большевистские темы преодоления, воли к победе, борьбы с ледяной стихией в условиях вечной мерзлоты. Известно, что смертельно больной Ленин обожал слушать «северный» рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», повествующий о победе человека над стихией и животными благодаря уму и воле. Папанин и Шмидт, Чкалов и Байдуков, Ляпидевский и Леваневский — все настоящие советские герои, побывавшие за Полярным кругом, согревали свои озябшие нижние конечности валенками.
Борьба с всепожирающим хаосом, стремление к упорядочиванию и регламентации отличает войлочно-‘ностальгическую’ программу Беляева-Гинтовта.
Не без иронии конечно, так, на одной из работ прямо под семафором с надписью «1-я пятилетка», крупно выведено белыми буквами: PAL/AUTO:
Просмотр настоятельно рекомендован.
Крокин-галерея (ул. Полянка, 15). До 5 декабря.
Дмитрий Барабанов
GIF.RU: «КРОКИН ГАЛЛЕРЕЯ – ВЫСТАВКА АЛЕКСЕЯ БЕЛЯЕВА-ГИНТОВТА «БОЕВЫЕ СТРАНИЦЫ»
Приглашаем Вас на вернисаж Алексея Беляева-Гинтовта «Боевые страницы», который состоится 4 ноября в 18:00 в Крокин Галерее, улица Большая Полянка, дом 15.
4 ноября по 5 декабря
Kрокин галерея приглашает на выставку «Боевые страницы» Алексея Беляева-Гинтовта (ручная печать на войлоке), которая проходит в рамках проекта показ советской анимации конца 20-х гг. с 4 ноября по 5 декабря.
Семь ответов Алексея Беляева-Гинтовта на вопросы Александра Петровичева.
Как возникло название проекта – «Боевые страницы»?
Название «Боевые страницы» взято из цикла мультфильмов конца двадцатых годов, посвящённых пятилеткам. Это развёрнутый агитпроект, рассказывающий на понятном языке о достижениях первых пятилеток, первых индустриальных и военных победах. В сегодняшнем хаосе всё труднее вспомнить, что у нас действительно была великая эпоха, были победы. Советская иконография представленная в этой анимации живое тому напоминание. Ведь это было.
Ты снова обращаешься к войлоку?
Да, на войлок перенесены кадры из этих мультфильмов, смысловые модули. Почему именно войлок? Войлок абсолютно наш, родной, автохтонный материал, в каком-то смысле образ укрощённого хаоса, когда последняя аморфность – овечья шерсть превращается в нечто совершенно ей противоположное, системное. Проблема укрощение хаоса, так или иначе, стояла перед художником во все времена. Однако я не мистифицирую войлок, по крайней мере, в той степени, в какой это было свойственно Бойсу. Скорее, в своём взаимодействии с этим материалом я решаю задачи сугубо формальные, созидательные, а не рефлекторные. Для Бойса войлок как феномен иной культуры, для меня это естественный строительный и знаковый материал.
Тема пассионарности в искусстве – мода, профанация или очередная подхваченная и развиваемая тобой тема современного диалога?
Искусство пассионарно по определению. Только избыток энергии, только жертвенное начало способно к созиданию. Нынешнее хаотическое время, потерявшее всяческое представление об иерархии, верхе, низе, севере, юге, сиюминутном и вечном нуждается в обращении к неизбежному.
В одном из своих манифестов ты заявил о том, что «в моде канон». Не входят ли два ключевых понятия твоего положения в некоторое достаточно сложное соотношение, соотношение скоротечности моды и фундаментальности канона?
Я ничего не могу сказать о моде в нашей стране, после того как побывал в эпицентрах моды западной. Примерно как день и ночь. Лучше забыть о русской моде. В нашем случае речь, скорее, не о моде. Сейчас наглядно прочитывается, ощущается живое стремление миллионов к некоему канону, норме, основательности. Возвращение к традиции есть пожелание миллионов.
В твоих манифестах, ты резко обособляешь себя от современной, так называемой контркультуры. В чём актуальность твоей апелляции и исповедания принципов фундаментальной традиции в контексте современного искусства?
Меня всегда интересовала эпоха великих свершений, люди проекта, эстетика большого стиля. Если в настоящее время мы уверенно можем сказать, что никакой большой проект себя не проявляет, то, несомненно, возникнет интерес оглянуться назад. Ясно, что большой проект совершается волевым усилием. Волевое утверждение истины. Даже для того, чтобы сохранить существующее положение вещей, status quo необходимо прилагать эти усилия. В этом смысле советская эстетика – результат большого проекта резко противоречит органическому существованию искусства Запада, навязанному нам сегодня. Отсюда конфликт и неснимаемое противоречие. Советская иконография – свидетельство этого большого проекта, свидетельство этого усилия. Как не парадоксально, но я для себя обнаружил визуальный образ, некий архетип советской иконографии отнюдь не только в тогдашней анимации, но, скажем, у мастеров советского Палеха, когда Советская Русь ещё была крепко связана с иконой. Красные знамёна в руках конников, каждый из которых есть тираж Святого Георгия Победоносца, сражающийся с осклизлым змеем мирового капитала. Я, безусловно, не абсолютизирую эту связь, эту образную транспарантность, но в этом единичном случае я наблюдаю нечто естественное, вполне конкретную живую традицию.
Не чувствуешь ли ты себя одиноким игроком на московской арт-сцене? «Иных уж нет, а кто далече», Тимура уже нет, Молодкин, Косоруков в Париже…
Трудно ответить однозначно. Как и всякий художник, наверно одинок. Мои единомышленники не всегда художники, да и Новая Академия Изящных искусств не утратила своего потенциала.
Тебя не смущает, что вопреки твоим достаточно жёстким высказываниям в адрес либеральных ценностей, превалирующих в современном искусстве, тебя воспринимают в той самой среде как модного актуального художника?
Я абсолютно убеждён, что каждый раз опережаю время. Быть модным и актуальным для меня это не принципиально.
СЕРГЕЙ ГУРЬЕВ: «ИКОНОГРАФИЯ СТЕПНОЙ ПОБЕДЫ»
«Властные отношения всегда иррациональны, в них присутствует элемент гипнотичности, им не чужды состояния магического очарования», — писали 80 лет назад «Евразийские хроники». Гипнотические колебания конного Жукова предваряли главную работу выставки — войлочное полотно «Гроза» не чуждого евразийству Алексея Гинтовта.
Конные Сталин и Жуков озарены вспышкой молнии в грозовой степи. Этот величественный, но бесконечно далекий от кондового патриотизма, глубоко евразийский образ создан посредством нанесения нитрокраски спреем через трафарет на огромный кусок войлока. В процессе работы споры нитрокраски яростно рвались под трафарет, и Гинтовту приходилось кропотливо закреплять его булавками с интервалами в три-четыре миллиметра. Поистине немецкая тщательность! Но немец исстари был ненавистен евразийцам. «Мы должны привыкнуть к мысли, что романо-германский мир со своей культурой — наш злейший враг», — задолго до войны наказывал потомкам один из основоположников движения князь Н.С.Трубецкой.
Брутальная фресковость в сочетании с чеканной, геральдической стилистикой «Грозы» могли бы превратить ее в форменную икону евразийства, будь этот потенциальный акт в достаточной мере востребован историей. Как известно, согласно постулатам течения, главный факт истории Евразии — победа «степи» над «лесом». «Грозовые» лица Жукова и Сталина прорисованы так, что оба деятеля смахивают на каких-то воинов-сарматов, главарей орд бескрайней степной цивилизации, готовых сокрушить покусившуюся на их пространства силами хвойных демонов Шварцвальда лесную старушку-Европу. Примечательно, что в композиционном плане главной фигурой полотна является реальный военачальник Жуков, а Сталин оказывается какой-то гремучей смесью серого кардинала, хитроумного господаря и кукловода, эдакой византийско-иезуитской тенью за спиной могучего вояки-главнокомандующего. Это распределение ролей лишний раз обозначает удаленность концепции проекта от коммуно-патриотических канонов.
Менее монументально, но более человечно звучала нота этой удаленности в работе Александра Пономарева «Мой дед» — в сущности, простой увеличенной фотокарточке, покрытой кровавым шрифтом. Текст гласил, что запечатленный на негативе молодой человек с доверчивым взглядом — комиссар 242 полка 10 дивизии НКВД, который героически погиб 26 сентября 1942 года при обороне Сталинграда. Легко предположить, что дед Пономарева попросту служил в заградотрядах и был убит своими же соотечественниками, идущими на прорыв в отступление. У посетителей экспозиции был повод задуматься, не следует ли считать судьбу таких жертв войны даже более трагической, нежели тех, кто хрестоматийно принял смерть от рук немецко-фашистских захватчиков.
И словно для контраста в административном помещении галереи игриво стояла нашумевшая пару лет назад фаянсовая скульптура Дмитрия Цветкова «Наш мальчик терпит». Писающий западный фавн и наш пацан, в героически-стыдливом пароксизме удерживающийся от мочеиспускания. В ту пору иные остроумцы предлагали переименовать работу: дескать, это не наш парень терпит, а «Их мальчик ссыт»! Такие вот грани и оттенки постмодернистского патриотизма. В системе координат выставки эта комичная скульптурная группа неожиданно оказалась важнейшей оттеняющей доминантой. Для тех, кто заметил, конечно.
(c) ART-DIGGER, (c) ИА «Выборы-Инфо»
Сергей Гурьев
СЕРГЕЙ СОЛОВЬЕВ: «АЛЕКСЕЙ БЕЛЯЕВ-ГИНТОВТ: ИМПЕРСКИЙ ФОРМАТ»
Лучший художник 2008 года по версии авторитетной премии «Кандинский». Он же — генератор самого большого скандала в галерейной среде. Одни называют его надеждой поколения. Другие ставят у позорного столба как фашиста. Кто такой Алексей Беляев-Гинтовт? Мессия арт-сцены или коварный искуситель? «ВД» решил беспристрастно разобраться, так ли страшен Гинтовт, как его малюют.
«Непревзойденный денди и красавец. Космополит с извращенными имперскими наклонностями. Утонченный клаббер. Художник, страдающий склонностью к большому и страшному». Так писали об Алексее Беляеве-Гинтовте пять лет назад. Тогда его еще открыто не называли фашистом. И тогда же никому в голову не приходило именовать его ведущим мастером арт-сообщества. Относились снисходительно — дитя клубного угара. Теперь на церемонии вручения премии «Кандинский» художник Анатолий Осмоловский (сам бывший лауреат) минут семь кричал «Позор!», мешая свежему призеру получить статуэтку.
То, что раньше казалось андерграундом, игрой для узкого круга лиц и эстетским декадансом, вдруг превратилось в мейнстрим. Одна из самых богатых галерей столицы — «Триумф» — взяла Беляева-Гинтовта под свое крыло. Выставляет его наряду с модными англичанами (Херст, братья Чэпмен). Галерея работает для узкого круга лиц с большими деньгами. Но у нас, как известно, чем более закрытая тусовка, тем больше искушения в нее войти.
В последние два месяца сайт художника (точнее ресурс «Закрытого общества «Доктрина») превратился в один из самых посещаемых. Сторонники и противники оттуда черпают аргументы для спора. Одни вылавливают в манифестах душеспасительние заявления о «победе гармонии над хаосом» и торжества «строительства над разрушением». Другие обращают внимание на фразочки типа «культ героя», «модернисты, практикующие сексуальные извращения». Масла в огонь подлило и недавнее интервью Б-Г о поездке в Цхинвал. Он самозабвенно восхищается оружием на фоне гор (вроде как без него и Кавказ — не Кавказ) и воспевает мужчин «с гирляндой гранат для подствольника».
Мало кто из широкой публики видел картины Беляева-Гинтовта «живьем». В частности, победившую серию «Родина-Дочь». А если бы увидели, не читая манифесты, вряд ли поняли, вокруг чего весь сыр-бор. Это холсты крупного формата, на которых с помощью трафаретов нанесены знаки советских времен: рубиновые кремлевские звезды, профиль Колхозницы от знаменитой статуи Веры Мухиной, марширующие физкультурники на сталинском параде, головы людей с первомайской демонстрации. Уорхоловский модернизм (трафарет) сочетается здесь с церковным и черносотенным колоритом: черное на фоне сусального золота, золото на фоне красного. Все вместе (и Колхозница, и толпы, и звезды) превращаются в поэму об Империи. Но откровенно говоря — в них больше от обоев и декораций, чем идей и смысла.
В начале 1990-х «имперские идеалы» (помесь царского с советским) куда как изобретательней двигали питерские неоакадемисты (во главе с умершим Тимуром Новиковым). Для них тоже «фашизм» не был «нацизмом», а имел итальянский смысл — объединение нации. «Империя» не была сталинскими лагерями, а воплощалась в красоте дворцов и монументальности высоток. Но так получилось, что неоакадемизм — глубоко антирыночный продукт — отцвел вместе с лучшим перестроечным андерграундом.
Беляев-Гинтовт — это имперский академизм для богатых 2000-х. Для олигархов, нефтяных магнатов, для окопавшихся в Думе меценатов. Это живописно воплощенный «День опричника» Сорокина. Игры с пирамидой власти. Понятно, что художник хочет на эту пирамиду взобраться. Ирония только в том, что строителей пирамид и зиккуратов редко знают по именам. А премии им вручают, чтобы раздуть шикарную пиар-кампанию.
Сергей Соловьев